Ненавижу интервью. В отличие от кино, они показывают тебя таким, какой ты есть.
Я живу в мире, где нужно постоянно напоминать
о себе. Типа, мелькать перед глазами и все такое. Делать хоть что-то.
Жать руки и позировать. Я уверен, что у всяких суперзвезд,
да и у мелочовки тоже, есть настоящий график: сколько раз в месяц нужно
продемонстрировать себя, сколько раз — устроить небольшой скандал,
сколько раз — принять участие в какой-нибудь благотворительной акции.
Пропустил хоть однажды — все, считай ты в жопе. Уже через месяц, услышав
твою фамилию, люди будут говорить: «Да? А кто это?», а через год —
и то, если тебе очень повезет — ты найдешь лишь одного чувака, который
скажет что-то типа: «Хоакин Феникс? Что-то очень знакомое. Это тот,
который умер пару лет назад, да?»
В свое время я придумал так много шуток насчет своего имени, что сегодня не могу вспомнить ни одной.
Я никогда не настаиваю на том, чтобы девушки правильно произносили мое имя. Я всегда говорю им: зовите меня Котик.
Помню, в какой-то момент, в детстве, я здорово
разочаровался в католицизме. У меня была девчонка-католичка, но, вопреки
всем католическим заповедям, она почему-то совершенно не спешила
делиться любовью с ближним.
Я точно знаю, что мне рано жениться. Я все еще не могу устоять перед женской красотой.
Однажды, когда мне было очень плохо, один чувак
посоветовал: «Слушай, отправляйся в бар, напейся, а потом трахни
какую-нибудь девчонку». Я сделал все, как он сказал, но легче мне
не стало. Кажется, это все же не мой путь.
Не стоит отправляться на свидание, если тебя никто не ждет.
Я нормально отношусь к эротическим сценам. Типа:
«Феникс, раздевайся». — «Сейчас». Но вот что я ненавижу, так это когда
чуваки из съемочной группы начинают давать какие-то советы
и подбадривать тебя идиотскими шутками.
Я не особо разбираюсь в таких штуках, как метафоры и аналогии. Если честно, я просто не вижу между ними разницы.
Стать актером — это как выйти во двор вместе с отцом
и впервые сесть на велосипед. Вначале ты страшно ссышь.
Ты представляешь себе, как падаешь и летишь через руль, ломая ребра.
Но все же ты не падаешь, и не падаешь ты только потому, что единственная
сила, которая не дает тебе упасть — это твой отец, который бежит рядом
с велосипедом, придерживая его за сиденье. «Сынок, ты почти сделал
это», — говорит он. А потом вдруг ты начинаешь что-то понимать и, типа,
говоришь: «Пап? Ты все еще здесь? Отпусти, я сам».
Я плохой актер. Я ничего не знаю про Шекспира.
Я всегда делаю то, от чего меня прет сейчас, сегодня,
в этот час, в эту минуту. Захочу, и это будет 80-миллионная комедия про
полицейских — мне плевать. Захочу — и это будет совершенно дикое
независимое кино. Никогда не хотел иметь четкого жизненного плана.
Ненавижу говорить о моих фильмах. Почему вы считаете, что я знаю, о чем они?
Я всегда испытываю что-то вроде раздражения
по поводу своей последней работы — какой бы она ни была. Именно поэтому
я продолжаю и продолжаю сниматься в новых фильмах. Просто пытаюсь
исправиться, вот и все.
Быть в телевизоре всегда лучше, чем сидеть перед ним.
Создание кино — это искусство манипулирования.
Ты манипулируешь погодой и создаешь дождь, когда он тебе нужен.
Ты манипулируешь актерами, и сам, как актер, манипулируешь своими
чувствами — чтобы они совпали с теми, которые, как тебе кажется, есть
у твоего персонажа.
Иногда мне кажется, что меня приглашают на роль только потому, что все остальные актеры заняты где-то еще.
Моя жизнь — это какая-то сплошная гребаная шутка.
Любой человек считает себя нормальным, пока кто-то, у кого есть авторитет и диплом, не скажет ему, что он псих. Плохо лишь то, что не все прислушиваются.
Не понимаю людей, которые могут есть во время выпуска новостей.
Я почти уверен в том, что за секунду до смерти
сидящий на диете человек думает: «Черт, и почему 17 лет назад
я отказался от пончиков с черникой?»
Вот уже больше года я пытаюсь бросить курить. Я даже
ходил к гипнотизеру. Помню, как я пришел к нему, как мы сели в кресла,
как начали говорить. А потом — часа через два — я очнулся и увидел, что
гипнотизера уже нет в комнате. Но там была его жена. И я, типа: «Боже,
я, кажется, задремал! Мы так и не поговорили с доктором!» А она говорит:
«Не беспокойтесь. Вы достаточно пообщались». Я вылетел оттуда пулей,
сразу купил пачку сигарет и начал курить одну за другой. Представляю,
что я там ему наговорил.
Когда я думаю, я всегда тереблю волосы. Ничего
не могу с этим поделать, и — если честно — я бы не хотел, чтобы об этом
знали все. В этом случае слишком легко будет поймать меня на том, что
я ни о чем не думаю.
Я вообще не по части того, чтобы превращать чувства в слова.
Знаю, что это прозвучит странно, но я, например, очень люблю бывать в лесу. Я вообще люблю бывать там, где никто не может достать меня по телефону.
В детстве я очень любил теряться.
У меня нет ни малейшего желания говорить о покойном
брате (Ривер Феникс — известный актер, погибший от передозировки
наркотиков в возрасте 23 лет. — Esquire). Мне не нравится, когда меня
сравнивают с ним. Он был невероятным человеком и великим актером.
Когда-то мы договорились с ним о том, что будем стареть вместе,
но теперь я один, и кажется, больше всего на свете мне нужно поговорить
с ним снова. Вот и все. Больше я ничего не могу сказать, точка.
Я хочу оставаться в середине, хочу быть одним из миллионов. Хочу приходить в Центральный парк и спокойно сидеть на лужайке.
К славе тяжело привыкнуть. Проще привыкнуть к хронической болезни.
Чуваки, вы вряд ли добьетесь от меня каких-то истин.
Я знаю только то, что настоящий серфер не бывает там, где двухфутовые
волны. Настоящему серферу нужны десятифутовые.
Есть у меня одна слабость: отсутствие стремления к совершенству.
Не вижу ничего плохого в том, чтобы отыграть свою роль, по ходу постоянно думая: «Черт, что же будет на обед?»
Я стараюсь держаться подальше от тех, кто относится к себе слишком серьезно.
Кажется, я вспомнил одну шутку про свое имя. В школе
какой-то чувак все никак не мог нормально выговорить это — Хоакин.
И я сказал ему: «Даже не пытайся. Я и сам-то его не выговариваю».
Настоящий хип-хоп закончился в 1993-м. Будете спорить?
Я не могу поддержать разговор о стейках.